Тогда, как Моисей, в дни старости глубокой,
Своей кончины ожидал,
То Саваоф ему вещал:
«Взойди на верх горы высокой, -
И Ханаанская земля
Вдали порадует тебя!»
День тихий пламенел вечернею зарёю,
И западный, далекий океан
Казался бледною, зеленой полосою;
Но ближе волн морских, сквозь розовый туман
Являлися холмы и нивы золотые,
Леса, и грады, и поля,
И гор сторожевых вершины голубые.
И то была она – та светлая земля
И меда, и млека – земля благословенья,
Которую Творец Пророку обещал;
Куда он целый век все думы устремлял,
Чтоб оныя достичь: ни Фараонов мщенья
Не устрашился он, ни гибельных тревог,
И жаркие пески, и волны превозмог,
И буйность мятежа, и вялость нераденья
В то время, как теперь, невежд без размышленья,
Которых должно убедить
И против воли их добро для них творить.
Увы! к ея холмам чрез бездну роковую
Напрасно руки он стремился простирать;
Он должен вдалеке узреть страну святую –
И никогда в ея пределы не вступать.
И приговор неотразимый,
Пророк, оплакан был тобой.
Твоей священною тоской,
О, сколько смертных здесь крушимы!
Удел твой искони веков –
Удел героев, мудрецов,
Всех тех, чей пылкий дух и разум возвышенной
Их выше ставили толпы обыкновенной,
Кто, правдой мрак ночной ревнуя озарить,
Ярмо невежества умели сокрушить
И, жертвуя собой, людей вести хотели
И к миру лучшему, и к благородной цели.
Когда внизу, как мутный ток,
Толпы народныя беспечно протекали, -
Они на высоте стояли,
Они смотрели на Восток,
Земли другой они искали –
Блаженства прочного страну:
Ту землю угадал их гений.
Они в ней видели, в пылу их вдохновений,
Порядок, истину, согласье, тишину.
Но мирныя ея долины
Для них не будут зеленеть, -
Им должно было лишь узреть
Ея далекие вершины.
О вы, кто давнею порой
Надеждой, мужеством, высокою душой
Свои века предупреждали
И мир тогдашний покоряли!
Предтечи мудрые! откиньте мрак печали:
У века каждого – своя
Обетованная земля,
И он тревожно к ней несется;
Но так, как Моисей, желанною страной
Он только взор лелеял свой –
Она потомкам достается.
Прелестной стороны мы также ищем ныне;
При свете дня и в сумраке ночном
Мы за надеждою стремимся, как в пустыне
Израильская рать за огненным столпом,
Который путь ей пролагал
И вдруг то меркнул, то сиял.
Для нас кипучий зной и буйный ветр с грозами,
И голод с жаждою, и горе, и труды,
Пески без зелени, утесы без воды;
Для них – поля в цветах с проточными ручьями,
И сень под пальмою, и нега под шатрами,
Млеко, пшено и мед.
Но их мечта те блага превзойдет;
И, недовольны тем, в чем зрели мы блаженство, -
Нам неизвестного, другого совершенства
Начнут они желать,
Земли прекраснее в удел себе искать;
И дальний Ханаан, как мы, найти желая,
В томленьи алчности им жить, подобно нам,
И также умереть, лишь руки простирая
К его всегда от нас бегущим берегам.
Но вечно ль нам без радости томиться,
На дивный край всё издали смотреть,
В его предел и день, и ночь стремиться,
И никогда к нему не долететь?
О, нет! – и сердце тайну знает,
Нам быть обманутым нельзя:
В небесной родине страдальцев ожидает
Обетованная земля!